" – Не угодно ли – калошная стойка. С 1903 года я живу в этом доме. И вот, в течение времени до марта 1917 года не было ни одного случая – подчеркиваю красным карандашом «ни одного»! – чтобы из нашего парадного внизу при общей незапертой двери пропала бы хоть одна пара калош. Заметьте, здесь двенадцать квартир, у меня прием. В марте семнадцатого года в один прекрасный день пропали все калоши, в том числе две пары моих, три палки, пальто и самовар у швейцара. И с тех пор калошная стойка прекратила свое существование. Так я говорю: почему, когда началась вся эта история, все стали ходить в грязных калошах и в валенках по мраморной лестнице? Почему калоши нужно до сих пор еще запирать под замок и еще приставлять к ним солдата, чтобы кто-либо не стащил? Почему убрали ковер с парадной лестницы? ... Какого черта убрали цветы с площадок? ...Статистика – жестокая вещь, вам, знакомому с моей последней работой, это известно лучше, чем кому бы то ни было другому.
Филипп Филиппович вошел в азарт..." (Собачье сердце. М. Булгкаков)
И вот что удивительно - прошло более ста лет, а наши подъезды стали только хуже (за редким исключением)...
Филипп Филиппович вошел в азарт..." (Собачье сердце. М. Булгкаков)
И вот что удивительно - прошло более ста лет, а наши подъезды стали только хуже (за редким исключением)...
